Глава 8. Шумеры. Часть 3. Инанна в царстве мертвых
«Нисхождение Инанны в подземное царство».
Страна Кур – Страна без возврата.
Вот этот миф, как его изложил древний поэт, за исключением опущенных многочисленных повторов:
Инанна.
От «великого верха» богиня устремилась мыслью к «великому низу»,
От «великого верха» Инанна устремилась мыслью к «великому низу».
Моя госпожа покинула небо, покинула землю,
подземное царство она спустилась,
Инанна покинула небо, покинула землю,
подземное царство она спустилась,
Она оставила власть царя, она оставила власть царицы,
подземное царство она спустилась.
Семь божественных законов она привязала сбоку,
Все божественные законы она собрала и взяла в руку,
Все законы она сложила у своих нетерпеливых ног.
«Шугурру», корону равнины, она возложила себе на голову,
Кольца своих волос она укрепила на лбу,
Измерительную веревку и линейку из лазурита она сжала в руке,
Бусы из мелкого лазурита она привязала к шее,
Двойные камни «нунуз» она прикрепила на груди.
Золотое кольцо она зажала в руке,
Нагрудник «приди, мужчина, приди» она возложила на грудь,
Одеянием царицы — «пала» она прикрыла тело,
Притиранием «пусть придет, пусть придет» она обвела глаза.
Инанна направилась к адским пределам.
Врата Ганзера.
Ее визирь Ниншубур шел с нею рядом,
И чистая Инанна говорила Ниншубуру:
«О ты, моя незыблемая опора,
Мой визирь с добрыми речами,
Мой витязь с искренними речами,
Я спущусь сейчас в подземное царство.
Когда я прибуду в подземное царство,
Восплачь обо мне, как (плачут) среди развалин!
В зале собрания богов ударь для меня в барабан,
В доме богов пребывай для меня.
Опусти глаза для меня, опусти углы рта для меня. . . . . .
Словно нищий, облачись в последнее рубище для меня,
И один направь свои стопы в Экур, обитель Энлиля.
Когда войдешь в Экур, обитель Энлиля,
Заплачь перед Энлилем:
О отец Энлиль, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду,
Не допусти, чтобы твой драгоценный металл покрылся прахом в аду,
Не допусти, чтобы твой прекрасный лазурит был разбит гранильщиком,
Не допусти, чтобы твой самшит пошел на поделки плотника,
Не допусти, чтобы деву Инанну предали смерти в аду!“
Если Энлиль не поможет тебе, отправляйся в Ур.
Уре, при входе в храм… страны,
Экишнугале, обиталище Нанны,
Восплачь перед Нанной:
„Отец Нанна, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду!“
(Повторяются четыре соответствующие строки).
Если Нанна не поможет тебе, отправляйся в Эриду.
Эриду, когда войдешь в дом Энки,
Восплачь перед Энки:
„Отец Энки, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду!“
(Повторяются четыре соответствующие строки).
Отец Энки, владыка мудрости,
Знающий „пищу жизни“, знающий „питье жизни“,
Наверняка вернет меня к жизни».
Направляясь в подземное царство,
Инанна сказала своему визирю Ниншубуру: «Ступай, Ниншубур,
И не вздумай меня ослушаться!».
Когда Инанна прибыла во дворец, на гору из лазурита,
У врат подземного царства, она не испугалась.
Во дворце подземного царства она смело сказала:
«Открой, привратник, открой!
Открой, Нети, открой, и я войду совсем одна!».
Нети стражник врат в подземном царстве.
Нети, главный привратник ада,
Ответил чистой Инанне:
«Кто ты, скажи мне?»
«Я царица небес — места, где восходит солнце».
«Если ты царица небес — места, где, восходит солнце,
Для чего, скажи мне, ты пришла в страну, откуда нет возврата?
Почему твое сердце привело тебя на путь, откуда путник никогда не возвращается?»
Чистая Инанна ему ответила:
«К моей старшей сестре Эрешкигаль,
Ибо муж ее, повелитель Гудальанна, убит,
Для участия в погребальном обряде,
. . . .; да будет так!»
Нети, главный привратник адских врат,
Ответил чистой Инанне:
«Подожди, Инанна, дозволь мне поговорить с моей госпожой,
С моей царицей Эрешкигаль дозволь мне поговорить…. дозволь поговорить!»
Нети, главный привратник адских врат,
Вошел в дом царицы своей Эрешкигаль и сказал:
«О моя царица, дева богоподобная. . . ., . . .
Семь божественных законов она привязала сбоку….»
(Здесь повторяется целиком третья строфа поэмы).
Тогда Эрешкигаль пришла в ярость, укусила себе бедро.
Гнев Эрешкигаль.
Нети, главному привратнику, она сказала:
«Ступай, Нети, главный привратник адских врат,
И все, что я прикажу, исполни!
У семи адских врат отодвинь засовы,
Открой двери Ганзира, „лика“ ада, единственного дворца в подземном царстве.
И когда Инанна войдет,
Войдет, согнувшись, пусть ее введут ко мне нагой».
Нети, главный привратник адских врат,
Сделал так, как приказала его царица.
У семи адских врат он отодвинул засовы.
Он открыл двери Ганзира, «лика» ада, единственного дворца в подземном царстве,
И чистой Инанне сказал:
«Иди, Инанна, входи!»
Но когда Инанна вошла,
«Шугурру», корону равнины, сняли с ее головы.
Храни молчанье, Инанна.
«Что это значит, скажи мне?» — спросила она.
«Храни молчанье, Инанна, законы подземного царства совершенны,
О Инанна, не осуждай обычаи подземного царства!»
Когда она прошла сквозь вторые врата,
Измерительную веревку и линейку из лазурита у нее отобрали.
«Что это значит, скажи мне?» — спросила она.
«Храни молчанье, Инанна, законы подземного царства совершенны,
О Инанна, не осуждай обычай подземного царства!»
Когда она прошла сквозь третьи врата,
Бусы из мелкого лазурита у нее сняли с шеи.
(Здесь и в последующих четырех строфах повторяется вопрос Инанны и ответ привратника).
Когда она прошла четвертые врата,
Двойные камни «нунуз» с нее сняли.
Когда она прошла пятые врата,
Золотое кольцо у нее взяли.
Когда она прошла шестые врата,
Нагрудник «приди, мужчина, приди» сняли с ее груди.
Когда она прошла седьмые врата,
Одеяние царицы — «палу» — сняли с ее тела.
Согнувшись до земли, совсем нагая, предстала она перед Эрешкигаль.
Божественная Эрешкигаль воссела на свой трон.
Ануннаки, семь судей, вынесли свое решение.
Взгляд смерти.
Эрешкигаль направила на Инанну свой взгляд, взгляд смерти,
Она изрекла свой приговор, изрекла гневное слово,
Она издала вопль, вопль проклятия,
И слабая женщина обратилась в труп,
И труп был подвешен на крюк.
Когда истекли три дня и три ночи,
Ее визирь Ниншубур,
Ее визирь с добрыми речами,
Ее витязь с искренними речами
Восплакал о ней, как (плачут) среди развалин,
Ударил для нее в барабан в зале собрания богов,
Пришел для нее в дом богов,
Опустил для нее глаза, опустил для нее углы рта….,
Словно нищий, облачился он в последнее рубище,
И один направил свои стопы в Экур, обитель Энлиля.
Когда он вошел в Экур, обитель Энлиля,
Он заплакал перед Энлилем:
«Отец Энлиль, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду.
Не допусти, чтобы твой драгоценный металл покрылся прахом в аду,
Не допусти, чтобы твой прекрасный лазурит был разбит гранильщиком,
Не допусти, чтобы твой самшит пошел на поделки плотника,
Не допусти, чтобы деву Инанну предали смерти в аду!»
Но отец Энлиль не захотел помочь ему, и Ниншубур отправился в Ур.
Уре он вошел в храм… страны,
Вошел в Экишнугаль, обиталище Нанны,
И заплакал он перед Нанной:
«Отец Нанна, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду!»
(Повторяются четыре соответствующие строки).
Но отец Нанна не захотел помочь ему, и Ниншубур отправился в Эриду.
Эриду он вошел в дом Энки,
И заплакал он перед Энки:
«Отец Энки, не допусти, чтобы дочь твою предали смерти в аду!»
(Повторяются четыре соответствующие строки).
Отец Энки сказал в ответ Ниншубуру:
«Что случилось с моей дочерью? Я встревожен!
Что случилось с Инанной? Я встревожен!
Что случилось с царицей всех стран? Я встревожен!
Что случилось с небесной иеродулой? Я встревожен!»
Энки выскреб грязь из-под ногтя и слепил кургарру,
Энки выскреб грязь из-под ногтя, окрашенного в красный цвет, и слепил калатурру.
Он вручил «пищу жизни» кургарру,
Он вручил «питье жизни» калатурру.
Отец Энки сказал кургарру и калатурру:
Начало речи Энки в тексте отсутствует. Далее текст звучит так:
«Они (подземные божества) предложат вам речную воду, — не пейте ее!
Они предложат вам зерно со своих полей, — не ешьте его!
Но скажите ей (Эрешкигаль): „Отдай нам труп, подвешенный на крюк!“
Пусть один из вас умастит его „пищей жизни“,
Пусть другой из вас окропит его „водой жизни“,
И тогда Инанна воскреснет!»
Кургарру и калатурру исполняют приказ Энки, но от этого эпизода сохранился лишь конец:
Божества преисподней предложили им воду реки, — они отказались,
Божества преисподней предложили им зерно со своих полей, — они отказались,
«Дай нам труп, что висит на крюке», — сказали они Эрешкигаль.
И божественная Эрешкигаль ответила кургарру и калатурру:
«Ведь это труп вашей царицы!»
Кургарру и калатурру у тела Иннанны.
«Пусть это труп нашей царицы, — сказали они, — отдай его нам!»
И вот им отдали труп, что висел на крюке.
Один, окропил его «пищей жизни», другой «питьем жизни»,
И Инанна встала.
Но когда Инанна захотела подняться из ада,
Ануннаки остановили ее (и сказали):
«Кто из спустившихся в ад выходил невредимым из ада?
Если Инанна хочет подняться на землю,
Пусть найдет кого-нибудь вместо себя!»
Инанна поднялась из ада на землю,
Но маленькие демоны, подобные тростнику «шукур»,
И большие демоны, подобные тростнику «дуббан»,
Демоны галла.
Неотступно следовали за ней.
Тот, кто шел впереди, держал в руках скипетр, хотя не был визирем
Тот, кто шел рядом с ней, был опоясан оружием, хотя и не был воином.
Те, кто следовали за ней,
Те, кто следовали за Инанной,
Те кто следовал за ней.
Были существами, не знающими ни пищи, ни питья,
Они не ели мелко размолотой муки,
Не пили воду для возлияний.
Они были из тех, кто вырывает жену из объятий мужа,
Кто отрывает дитя от груди кормилицы.
В сопровождении этих адских созданий Инанна посещает шумерские города Умму и Бад-Тибиру. Боги — покровители этих городов — падают ниц перед ней, и это спасает их от когтей демонов. Затем Инанна приходит в Куллаб, город ее мужа, бога пастухов Думузи.
Думузи, облаченный в благородные одежды, гордо воссел на свой трон.
На него устремила Инанна свой взгляд, взгляд смерти,
Против него изрекла она свое слово, слово гнева,
Против него возопила она воплем проклятия:
Инанна и демон галла.
«Это он, возьмите его!»
И тут демоны схватили его за бока. . . . .,
Семь (демонов) набросились на него, как на умирающего,
И пастухи перестали играть для него на дудках и на свирелях.
Так чистая Инанна отдала в руки демонов пастуха Думузи.
Те, кто теперь окружили его,
Те, кто теперь окружили Думузи,
Были существами, не знающими ни пищи, ни питья,
Они не ели мелкоразмолотой муки,
Они не пили воду для возлияний.
Они были не из тех, кто наполняет радостью лоно женщины,
Не из тех, кто обнимает своих детей,
А из тех, кто отрывает сына от колен отца,
Кто уводит сноху из дома свекра.
И Думузи заплакал, лицо его позеленело.
К небесам, к богу Уту воздел он руки:
«Уту, ты ведь брат моей жены, а я — муж твоей сестры!
Я тот, кто приносит сливки в дом твоей матери!
Я тот, кто приносит молоко в дом Нингаль!
В лапы ящерицы руки мои преврати,
В лапы ящерицы ноги мои преврати!
От демонов моих ускользну я, не утащат они меня!».
Все было напрасно. Преследователи хватают его и подвергают избиению и пыткам. Поэтому Думузи вновь обращается к богу солнца Уту с мольбой превратить его в газель. Но на этот раз он намерен унести свою душу в дом богини, известной как «Белили, мудрая старая госпожа». Уту исполняет его просьбу.
«Уту принял как дар его слезы,
Как милосердец явил милосердье,
Превратил его руки в руки газели,
Превратил его ноги в ноги газели,
Думузи является в дом Белили, взывая:
«Белили, я не просто человек, я — муж богини,
Возлиянной воды дозволь испить мне,
Посыпанной муки дозволь поесть мне».
Но, едва только она дозволила ему вкусить пищи и питья, появляются демоны и опять бьют и мучат Думузи. Уту вновь превращает его в газель, и Думузи бежит в пастушеский стан своей сестры Гештинанны.
Те кто следовал за ней.
Малые демоны открывают пасти, большим демонам молвят слово:
«А ну, пойдём–ка к светлой Инанне!»
Демоны в Урук ворвались, светлую Инанну они хватают.
«Ну ка, Инанна, вернись на путь, что сама избрала, —
в подземное царство отправляйся!
Куда сердце тебя посылало, вернись —
в подземное царство отправляйся!
В жилище Эрешкигаль вернись —
в подземное царство отправляйся!
Повязку светлую, одеянье владычиц, не надевай, —
в подземное царство отправляйся!
Тиару светлую, корону приветную, сними с головы —
в подземное царство отправляйся!
Краску на глаза не накладывай —
в подземное царство отправляйся!
Сандалии на ноги не [надевай] —
в подземное царство отправляйся!
Когда из подземного мира ушла, себе замены ты не нашла!»
После этих зловещих слов галла плотно обступили Инанну, и тогда
Инанна в страхе в руку Думузи вцепилась.
«О юноша! Ноги свои в кандалы продень!
О юноша! В ловушку бросься! Шею в ярмо продень!»
И они крючья, шилья и копья подняли на него!
Медный огромный топор подняли на него!
И демоны галла набросились на Думузи.
Демоны набросились на несчастного Думузи, стали бить его «большими топорами», поставили его на колени, связали. Обратив испуганный взор к небу, Думузи воздел руки к богу солнца:
«Уту, я же друг тебе!
Меня, героя, знаешь ты!
Твою сестру я в жёны брал,
А она в подземный мир ушла,
Она в подземный мир ушла,
Меня заменою отдала!
Уту, ты справедливый судья, да не схватят меня!
Руки мои измени, облик мой измени!
Из рук моих демонов ускользну я, не утащат они меня!
Горной змеёю средь гор скользну,
Преврати мою руку в руку змеи.
Преврати мою ногу в ногу змеи,
Помоги мне спастись от демонов, не дай им меня схватить!»
К Гештинанне, сестре моей, душу мою принесу!»
Уту внял его мольбам.
Превратившийся в змею Думузи пересёк луга на склонах гор, его душа «вознеслась словно ястреб». Когда он пришёл в дом своей сестры Гештинанны, она взглянула на него и от горя «расцарапала себе щёки», опустила голову, разорвала на себе одежды, «горько заплакала над страдающим юношей»:
О брат мой! Юноша! Без жены, без сына!
О брат мой! Юноша! Без друга–товарища!
О брат мой, юноша! Мать печалящий!
Ищут Думузи демоны галла.
Между тем демоны галла ищут свою жертву и находят. Поэт красочно описал адских стражников: это были существа, у которых «нет ни матери, ни отца, ни сестры, ни брата, ни жены, ни сына», нет ни капли доброты; они не отличают хорошего от дурного и не знают сострадания. Посовещавшись между собой насчёт того, где искать пастуха, демоны решили не ходить в дом его друга, «в дом его тестя» (т. е. Уту); хлопнув в ладоши, они «с криком, который исходил из их уст», отправились в путь и подошли к дому Гештинанны. «Укажи нам, где твой брат», — потребовали они, но Гештинанна им не сказала. Тогда галла стали истязать Гештинанну, но преданная и любящая сестра молчала. Не найдя пастуха в доме, галла решили искать его «в священной овчарне». Там они его нашли и зарубили топорами, закололи ножами, демоны галла утащили Думузи в Кур.
Первый галла вошел в стан,
По щеке ударяет Думузи острым (?) гвоздем (?),
Второй галла вошел в стан,
По щеке ударяет Думузи пастушеским посохом,
Третий входит в пастушеский стан,
У маслобойки священной подставка (?) исчезла,
Четвертый входит в пастушеский стан,
Священная чаша с гвоздя упала,
Пятый входит в пастушеский стан,
Маслобойка опрокинута, молоко не налито,
Чаша опрокинута, Думузи нет средь живых, отдан стан на волю ветра.
Демоны галла забирают Думузи в Кур.
По одной из версий Гештинанна готова пожертвовать собой и отправиться в подземное царство вместо брата, однако Инанна (если правильно интерпретирован этот очень плохо сохранившийся отрывок мифа) выносит иное решение, заключается договор: «полгода - ты (т. е. Думузи), полгода - твоя сестра».
Поскольку жизнь без Думузи невозможна, ему будет позволено полгода (конец зимы, весна и часть лета) быть на земле, а в это время по закону подземного мира в Куре будет находиться Гештинанна. Потом они менялись ролями, символизируя тем самым смену сезонов, весна – осень.
Прежде чем перейти к следующей теме, «Сотворение человека» в мифологии Шумер, давайте рассмотрим одну из современных версий.
Зарождение жизни на Земле – «Глиняный ген».